Михаил Волков - На румбе — Полярная звезда
Егорыч присаживается на небольшой выступ у холодильной машины и начинает с матросом обстоятельный разговор о необходимости чистоты и опрятности в жизни.
— Ну зачем так часто мыться? Только помоюсь и опять буду грязным, — артачится трюмный. — Специальность у нас такая, в грязи копаемся.
— Так, может быть, и спать не надо — все равно ведь вставать? И все-то вы наоборот переворачиваете, Виталий. При чем тут специальность. Тот, кто имеет дело с грязью, как раз больше всех должен думать о чистоте. Ну разве не обидно, когда в радиогазете вас драят.
Матрос тяжело вздыхает: и стыдно ему, и мыться лень. Но все же встает, поскольку знает, что доктор ни за что не отступится.
Особенно трепетно относится Егорыч к исполнению обязанностей партийного секретаря.
Помню партийно-комсомольский актив, где обсуждался вопрос о повышении бдительности на заключительном этапе плавания.
Серьезно готовились мы к этому активу. В маленькой кают-компании было как-то особенно торжественно. Узкие столы: большой и малый — накрыты зеленым сукном. На скатертях чистые листы и по-штурмански тонко отточенные карандаши. По правому борту плакат: «Бдительность — наше оружие!» В носовой части большого стола, на командирском месте — трибунка. Все участники приоделись: офицеры и сверхсрочнослужащие в кремовых рубашках с галстуками, срочная служба — в белых форменках. В центре кают-компании, под радиоприемником, в нише установлен проигрыватель. Тихая музыка доносит до нас мелодии, любимые Лениным.
Актив начали с прослушивания пластинки «Обращение к Красной Армии». Глухой, с легкой картавинкой, голос вождя, казалось бы, доносится оттуда, из далеких и легендарных лет. Но то, что говорит Ильич, — злободневно и сейчас. Затаив дыхание, слушаем мы Ленина и настраиваемся на серьезный разговор.
В кают-компании тесно. Она не рассчитана на такое количество людей, и потому за столами сидим боком, чтобы меньше занимать места. Между столиками втиснули стулья-раскладушки. А все неуместившиеся сгруппировались в коридоре у носового и центрального входов в кают-компанию.
Идет большой партийный разговор о том, как успешнее завершить длительное плавание. Пословица: «Много народа — мало кислорода», как нельзя более подходит к условиям подводной лодки, и потому все особенно тщательно готовятся к выступлениям, чтобы в кратчайший срок изложить самое главное. Говорят о необходимости внимательного отношения к материальной части, строгого соблюдения эксплуатационных инструкций, недопустимости огрехов в несении вахты. Звучат фамилии, факты, вносятся конкретные предложения.
Спокойствия в море быть не может. Тишина обманчива и коварна. Стоит только поверить ей — и она жестоко накажет за беспечность.
Не могу забыть до сих пор давнего, но поучительного случая с одним из гидроакустиков.
Мы находились далеко от базы. Монотонный шум работающих механизмов, однообразный гул моря создавали настолько привычный звуковой фон, что он воспринимался как полная тишина. Тишина обволакивала, тишина убаюкивала. Все ниже и ниже клонилась голова акустика. Он, как говорят подводники, «пошел на погружение». Задремав, акустик резко качнулся вперед и больно ударился головой о прибор. Это мгновенно вырвало его из состояния полузабытья, и он тотчас же услышал характерные шумы. Сомнений не было. Подводная цель!
Внезапный доклад не застал врасплох находившегося в центральном отсеке старпома. Умело маневрируя, он быстро уклонился от цели. Но что бы случилось, будь это в боевой обстановке. Необратимые процессы вступили бы уже в силу. Обладая современным оружием, противник безусловно атаковал бы нас, и по всей вероятности успешно. Вот что значит беспечность одного человека!..
И потому выступающие на активе особенно непримиримы были к малейшим фактам беспечности.
— Самое приятное в любом путешествии — возвращение, — выразил общее мнение моряков срочной службы электрик Слава Базилевский. — В базе нас ждут друзья, ждут письма из дома. Но не будем предаваться мечтам. Никто не имеет права сейчас расслабляться.
Егорыч останавливается на вопросе психологической разгрузки в условиях длительного плавания. Упор на эмоции. Он предлагает разнообразить распорядок дня, включив в него: литературные вечера, КВНы, диспуты, читательские конференции, обсуждения фильмов, подводную спартакиаду. Многих пугает обилие мероприятий, но Егорыч настойчив:
— Я всей душой против пассивного отдыха, бездумного лежания кверху пузом. Все, за что я ратую, отвлечет людей от ненужных мыслей, тоски по дому, внесет свежую струю в жизнь, а значит, повысит тонус и бдительность.
Выступление партийного секретаря не оставляет никого равнодушным. Ветераны подводной лодки коммунисты Селичев, Гарницын поддерживают доктора. Командование корабля тоже солидарно с ним. Предложения одобрены и приняты собранием.
Егорыч доволен. После актива мы, продолжая обсуждать в деталях каждый пункт предложений, вносим коррективы в план культурно-массовых мероприятий.
…Поход шел своим чередом, не внося особых изменений в распорядок дня. Неожиданности посыпались уже на обратном пути, когда подводная лодка проложила курс в базу. Вот здесь и появилось опасное расслабление, а вместе с ним и жалобы на здоровье: изжога, плохой сон. Корабельный врач должен быть универсалом: и терапевтом, и хирургом, и невропатологом, и даже… зубным врачом. Довелось Егорычу и в этой области попробовать свои силы. Страшная зубная боль сокрушила старпома.
— Не могу, Егорыч, — взмолился он, — зуб замучил. Дергает проклятый, как швартов на стоянке во время шторма, аж скулу на бок воротит. Что хочешь делай: сверли, клади лекарства, тащи щипцами или даже козьей ножкой, но спасай.
— Главное не волноваться, Борис Николаевич, — успокаивает Егорыч пациента, а заодно и себя. — Садитесь вот туда в уголок, к лампе. Та-а-а-к, откройте рот, да пошире. Какой зубик волнует? Ага, ясно. Вот этот, видимо?
Егорыч уверенно коснулся нижнего резца каким-то замысловатым крючком.
— У-у! — загудел старпом.
— Понятно, не переводите на русский язык. Зуб-то, Борис Николаевич, того. Удалять надо. Правда, беззубый старпом, — задумчиво острит Егорыч, — это почти не старпом, но выхода нет.
Старпом вяло улыбается шутке доктора и устало машет рукой.
— Валяй, Егорыч. Об одном только прошу, не делай ты мне этих замораживающих уколов. Терпеть не могу.
— Так ведь больно будет, Борис Николаевич, очень больно.
— Знаю, больней, чем сейчас, все равно не будет. Дери его, гада.
— Врачи не дерут зубы, а удаляют, — с достоинством поправляет Егорыч. — Итак, пошире ротик.
Тот, кому случилось, как и мне, именно в эту минуту заглянуть к доктору, увидел незабываемую картину. На диване полулежа, привалившись головой к переборке, раскрыв широко рот, мычит старпом. Маленький Егорыч, чуть ли не коленом упершись ему в грудь, старается ухватить больной зуб щипцами. Внутри старпома что-то стонет и скрипит. Вцепившись руками в край дивана, он напрягается до предела, в глазах смертная мука. Но вот Егорыч, слегка приподнявшись, нажимает на щипцы, как на рычаг, словно выкорчевывает пень, и начинает оседать. Затем что-то хрустнуло, и через секунду доктор уже показал старпому удаленный зуб.
— На память, Борис Николаевич, возьмите. Теперь два часа не есть, от горячего лучше воздержаться до завтра.
Корабельные шутники вечером в кают-компании говорили, что Егорыч действовал решительно, но удалил не тот зуб. Но старпом больше на зубную боль не жаловался.
С прочими мелкими болячками и недомоганиями Егорыч справляется еще уверенней, поддерживая боеготовность корабля на должном уровне.
МОРЕ — НЕ ПОМЕХА
С выходом в море береговой распорядок дня значительно меняется. И это понятно: ведь в в походе экипаж разделен не только на боевые части и службы, но и на боевые смены. В каждой из них есть представители всех специальностей. Таким образом, боевая смена становится как бы отдельным подразделением.
Для каждой проводятся специальные инструктажи, учеба. Между боевыми сменами идет социалистическое соревнование, проводятся спортивные состязания. На походе в сменах имеются партийные и комсомольские секретари. Так удобнее.
Неизбежны какие-то изменения и в формах учебы, в том числе и политической. Здесь не только меняются время и состав групп политзанятий, но и тематика самих занятий. Она нацелена на решение основных задач похода. Темы вполне конкретные: «Атлантика в агрессивных планах империализма», «Стойко переносить трудности морской походной жизни», «Бдительность — наше оружие», «ВМФ США — орудие агрессии и разбоя» и другие. Соответственно пересматривается и система марксистско-ленинской учебы офицерского состава.
